Служение
Ташкент, домовая церковь (молельный дом) на Никольском шоссе 
архимандрит 
Год начала 1923 
Год окончания 1924 
31 мая 1923г. по просьбе епископа Андрея (Ухтомского) ссыльные архиереи в Пенджикенте
совершили хиротонию во епископа принявшего монашество Луки (Войно-Ясенецкого).
Для пресечения деятельности епископа Андрея (Ухтомского) 10 июня 1923г. ГПУ
произвело его арест, тогда же были арестованы М.Андреев и епископ Лука (Войно-Ясенецкий).
К середине августа 1923г. к живоцерковникам перешли все храмы Ташкента, однако они
стояли пустыми, верующие окормлялись в общинах пастырей, сохранивших верность
Патриарху Тихону.
Оплотом Православия в Ташкенте и всей Туркменской волости оставались Владыка
Андрей (Ухтомский) (несмотря на заключение — тюрьмы и ссылки) и архимандрит
Вениамин.
О.Вениамин руководил в Ташкенте небольшой православной общиной.
Из сводки СО ОГПУ на 1 января 1924г.:
"В Туркменской области существует исключительно тихоновская община, идейно
вдохновляемая административно ссыльным епископом Андреем (Ухтомским) и архимандритом
Вениамином (Троицким)".

Из воспоминаний Н.Ю.Фиолетовой:
"Наибольшее впечатление произвела на нас встреча и знакомство с архимандритом
Вениамином (Троицким)... Это был молодой, красивый монах, живой, деятельный,
всегда окруженный молодежью, на которую он умел воздействовать. Он поселился
за городом, сняв на Никольском шоссе небольшой домик, скрывавшийся от любопытных
взоров прохожих в густом фруктовом саду. С ним поселились несколько
старушек-монахинь (мать Зиновия, мать Анфия, мать Зосима, мать Тавифа и еще
кто-то) и девушка лет 30-ти, некрасивая, скромная, болезненная, по имени Тоня.
Все они образовали общину, бывшую на послушании у о.Вениамина. Постоянными
спутниками о.Вениамина были два брата Куликовы — старший Николай, принявший
впоследствии монашество с именем Неофита и скончавшийся в молодых годах на дальнем
Севере, и младший, Миша, совсем еще мальчик. Был еще брат, но он появлялся
изредка. Все братья обладали хорошими голосами и составили прекрасный хор.
Приятный голос — мягкий баритон — был и у самого о.Вениамина.
В домике, в котором поселилась община, самая большая комната была оборудована под
молельню. К ней примыкала небольшая комната, которая стала келией о.Вениамина.
Три или четыре комнаты были заняты старушками.
В воскресные и праздничные дни о.Вениамин стал совершать богослужения.
Службы были уставные. Хор пел слаженно. Тоня прекрасно читала (у нее был звучный
контральто).
Вскоре слава о прекрасном богослужении в маленьком домике на Никольском шоссе
разнеслась по всему городу. В скором времени молельня перестала вмещать всех
желающих присутствовать на богослужении, и опоздавшие размещались в саду, под
деревьями, у открытых окон.
Особенно запомнилось богослужение под Пасху. Темно, звездная ночь, блещущий огнями
домик, горящие плошки под деревьями, отбрасывающие фантастические тени, народ,
в благоговейном молчании расположившийся под кущами деревьев, у открытых окон,
откуда раздавалось ликующее пение пасхальных ирмосов. На рассвете кончилась Литургия,
и тут же, в саду была организована трапеза для народа.
Такие праздничные угощения архимандрит Вениамин устраивал всегда в дни
двунадесятых праздников, а иной раз и в воскресенье.
Его намерением было возродить порядки древней (первохристианской) Церкви — ее
простоту и воодушевление, ее общинный строй и живую трепетную веру в Спасителя.
Желая воодушевить своих стареньких монахинь, он стал проводить с ними беседы
о первохристианской Церкви и на евангельские темы, но те, утомленные за день,
засыпали к большому его огорчению...
Молодежь, которая бывала у нас, перекочевала из Сергиевского храма в общину
Вениамина.
Вениамин много общался с молодежью, беседовал, вразумлял, поучал.
Он отрицательно относился к обновленчеству и был в числе "непоминающих", т.е.
в оппозиции к официальной Церкви...
Это был живой, талантливый, искренне верующий человек.
Николай Николаевич [муж Н.Ю. Фиолетовой) часто встречался с о.Вениамином и
подолгу с ним беседовал. Темой этих бесед были не только общие
религиозно-философские вопросы, которыми о.Вениамин интересовался (он много
читал и был вполне культурным человеком...), но и текущее положение в Церкви,
ее судьба в дальнейшем, — тема, которая больше всего волновала и тревожила
церковных людей"