Служение
Москва, контора стройки железнодорожной ветки 
Должность делопроизводитель 
Год окончания 1921 
Месяц окончания 5 
С мая 1921г. была безработной

Места проживания
Москва 
Год окончания 1922 

Аресты
Москва 
Год ареста 1922 
День ареста 3 
Месяц ареста 4 
Обвинение при аресте арестована по "делу об изъятии церковных ценностей" 
Была обвинена с 19 подсудимыми, что они "приняли участие в публичных
скопищах... возбуждали население к сопротивлению лицам производившим изъятие,
распространяли заведомо ложные слухи, что изъятие производится в интересах
коммунистов и еврейского населения... что законы для них не писаны..., причем
особенно приняли участие... Брусилова... а также открыто отказали
противодействие изъятию церковных ценностей, выразившееся в избиении
красноармейцев..."

Осуждения
Московский Революционный Трибунал 
08/05/1922 
Приговор высшая мера наказания — расстрел, заменен тюремным заключением 
Групповое дело "Московский процесс об изъятии церковных ценностей (I этап), май 1922г."  
В своем последнем Варвара Брусилова 7 мая сказала: "Ваш приговор я встречу спокойно,
потому что по моим религиозным верованиям смерти нет... Я милости и пощады не
прошу..." Приговор — расстрел был отменен по ходатайству "прогрессивного
духовенства", как писал А.Введенский: "Брусилова же женщина, мать, вдова.
Чувство человеколюбия к ней побуждает меня ходатайствовать за нее".

27 мая 1922г. на заседании Президиума ВЦИК по делу "церковников" шестерым
заключенным расстрел был заменен 5 годами лишения свободы, а в отношении 5
приговор оставлен в силе.
    Самая мужественная из подсудимых, Варвара Брусилова, уже после суда, 31
июля 1922г. осмелилась написать из женской тюрьмы письмо Ленину:
    "Владимир Ильич!
    Моя подпись напомнит Вам недавний процесс церковников, в котором 5
человек поплатились головой за свои религиозные убеждения. Я была в числе 11,
приговоренных к высшей мере наказания. Говорят, что Советская власть за
убеждения не судит. Это неправда. Конкретной вины у нас всех не было никакой,
к нам были так суровы за то, что некоторые из нас имели мужество перед лицом
Трибунала поднять голос в защиту своих святынь, сказать вслух то, о чем
шепчется по углам и шумит вся Православная Русь.
    Вам лучше, чем кому-нибудь, должно быть известно, что никакого заговора,
никакой преступной организации у нас не было. Большинство из нас впервые
увидели друг друга на скамье подсудимых. Нас объединяло только оскорбленное
религиозное чувство. Пусть с Вашей атеистической точки зрения мы были не
правы — разве за это можно казнить? Не милости, не пощады я у Вас прошу, я
спокойно глядела смерти весь долгий месяц одиночного заключения после
приговора, но мне лишь невыносимо больно было за тех, на которых у Вас
поднялась рука, мне больно за невинно пролитую кровь.
    У Вас, именующего себя вождем русской революции, я спрашиваю: какими
словами, если не кровавой расправой назвать Ваш революционный суд...
    Не думайте, что этим путем Вы искорените религиозное чувство в душе
русского народа. Знайте, что тысячная толпа, присутствовавшая на нашем
процессе в Трибунале, в то время, как Вы поливали нас грязью и называли нас
бандитами и людоедами, эта толпа приветствовала нас, как новых мучеников
христианства всюду, где могла. Они молчали потому, что знали, что слово в
свободной Советской России карается смертью, они видели это на живом примере.
    ... Я предлагала мои молодые силы на служение ближним для санитарной и
медицинской работы на голоде и эпидемии, но в этом мне было отказано. Я
обречена на бессмысленное сидение в тюрьме. Конечно, мое заключение облегчено
сознанием моей невиновности и моральной поддержкой с воли. Со всех концов
Москвы несут мне передачи...
    Бывший епископ Антонин заявил в печати, что мы обязаны ему спасением
нашей жизни. Знает ли он, что не все захотят принять этот дар от его
запятнанных кровию рук! Ведь на него и его сподвижников... падает
ответственность за загубленные жизни. В.И.Брусилова".

По всей видимости, письмо не дошло до адресата и было приобщено к судебному
делу