Служение
      Латвия, г.Рига, Покровская церковь 
      иерей 
      Год начала 1944 
      День начала 8 
      Месяц начала 10 
      Год окончания 1944 
      День окончания 20 
      Месяц окончания 10 
      День освобождения Риги совпал с кануном праздника Покрова Пресвятой Богородицы,
      престольным праздником Покровского храма. Литургию и благодарственный молебен
      по случаю окончания немецкой оккупации совершали о.Иоанн Янсон и настоятель
      о.Григорий Пономарев и о.Николай Трубецкой.
      Из воспоминаний о.Николая:
           
      "Хотя на богослужение пришло лишь несколько певчих и богомольцев, однако
            храм, вмещающий до 100 человек, сразу же оказался до отказа заполненным
            солдатами и их командирами. Эти солдаты истово крестились, становились
            перед образами на колени и среди них многие и многие плакали. В алтарь
            стали поступать бесчисленные записки с именами о здравии и за упокой.
            Все имеющиеся в свечном ящике свечи были мгновенно раскуплены, даже свечные
            огарки — и те пошли в ход. После окончания богослужения...
            ко мне подошел пожилой полковник и попросил совершить отпевание солдат,
            которые находились в открытой братской могиле тут же на кладбище, в нескольких
            метрах от церкви. Очевидно, для рассеяния всяческих сомнений, которые могли
            возникнуть у меня, он со всей категоричностью сказал, что погибшие солдаты,
            как и он сам, — верующие люди, что пристегнутое к русскому сознанию безбожие
            является наносным явлением и что война внесла на этот счет свои коррективы.
            Я без всяких колебаний отправился с полковником к братской могиле и
            совершил отпевание. Полковник в самых теплых словах поблагодарил меня,
            и мы расстались".

      17 октября 1944г. в семье Трубецких родился третий ребенок — дочь Илария (Ларочка)
    Аресты
      Латвия, г.Рига 
      Год ареста 1944 
      День ареста 20 
      Месяц ареста 10 
      Через три дня после рождения Иларии к дому Трубецких подъехала машина,
      из которой вышел человек, представившийся корреспондентом газеты "Красная Звезда"
      и спросил о.Николая. Ирина Ивановна сказала, что его нет дома. "Корреспондент"
      не поверил, спросил у детей, игравших во дворе, где папа. Они ответили, что папа
      еще не пришел. Посетитель остался ждать. Вскоре с требы возвратился о.Николай.
      "Корреспондент" попросил его подъехать с ним до редакции, — мол, надо кое-что
      уточнить. Почувствовав что-то недоброе, Ирина Ивановна спросила:
            "Может быть, вещи надо собрать?"
      "Корреспондент" заверил, что ничего не нужно, что через 2–3 часа о.Николая
      привезут обратно.
      Напрасно до поздней ночи семья ждала о.Николая. Он не вернулся:
      был приглашен якобы на допрос как свидетель и арестован.
      После ареста о.Николая в квартире его начались бесконечные обыски, искали
      "шпионские документы"
    Осуждения
      Военный Трибунал войск НКВД Ленинградского округа 
      15/05/1945 
      Обвинение "к/р агитация, участник к/р организации — филиала немецкой контрразведки "Миссия", пособничество немецким оккупантам, шпионаж в пользу фашистской Германии" 
      Статья ст.58–1а,58–11 УК РСФСР 
      Приговор 10 лет ИТЛ и 5 лет в поражения в правах 
      Групповое дело "Дело Псковской Духовной Миссии. Ленинград, 1945г." 
      Одновременно с о.Николаем оказались под следствием и другие работники Псковской
      Духовной Миссии: священники Н.Шенрок, Н.Жунда, Л.Воронов, псаломщик В.Караваев,
      А.Перминов и др.
      Арестованные были перевезены из Риги в Ленинградскую тюрьму "Кресты".
      Их допрашивали перекрестно с использованием очных ставок.
      Из письма о.Николая жене от 14.10.1945г.:
         "Я обвинялся в следующем:
             1). не эвакуировался из Риги вглубь СССР в 1941г. и якобы добровольно
                 остался в оккупации, т.к. якобы был немцами завербован;
             2). принял участие в к/р организации, т.е. в Миссии, являвшейся якобы
                 филиалом немецкой контрразведки и якобы вел активную пропаганду
                 против Советской власти;
             3). был секретарем Епархиального управления и якобы помогал немцам в
                 проведении их мероприятий через Церковь и разослал по приходам
                 Рождественское воззвание митрополита Сергия и опросный лист об ущербе,
                 якобы нанесенном Советской властью церквам и приходам;
             4). был редактором антисоветского журнала и календаря за 1943г.
          Чудовищность обвинений заключалась в том, что якобы я был тайным агентом
          немецкого гестапо и давал в гестапо подписку в безукоризненной работе на
          пользу немцев.
          Естественно, что я эту галиматью полностью отрицал, за что меня продержали в
          ленинградской тюрьме, в одиночной камере, 9 месяцев. 48 раз следователи
          пытались вымучить от меня признание в том, в чем я абсолютно не виновен.
          Были и лжесвидетели, пытавшиеся на очной ставке "уличить" меня. Но Господь
          милостив!
          Один из лжесвидетелей доказывал, что немцы, отступая в Германию, поручили
          этому лжесвидетелю собирать военные тайны Советской Армии и передавать их
          мне и Фатеру [о.Иоанну Янсону], чтобы мы, как матерые немецкие шпионы,
          передавали их дальше. В результате этого ложного свидетельства меня пытались
          снова обвинить и снова судить.
          Даже мой побег с немецкого парохода рассматривался как искусная инсценировка
          с целью отвлечь все подозрения в том, что я шпион".

      Впоследствии, уже из ИТЛ, о.Николай писал жене:
          "На суде Военного Трибунала Ленинградской обл. я признал себя только частично
          виновным, а именно:
              1). что не эвакуировался я своевременно не по своей воле, а потому, что
                  в силу молниеносного наступления немцев не успел;
              2). в Миссию я был отправлен не по своей воле, и вся моя миссия заключалась
                  в том, что я объезжал приходы, совершал в них богослужения и различные
                  требы, и никакой а/с агитации я не проводил;
              3). что я был секретарем не Экзарха, а Епархиального управления —
                  организации чисто церковной, а не политической;
              4). что я был только техническим редактором, а не ответственным.
          И в заключение — я не был врагом Советской власти, ибо спасал и спас от тюрьмы
          и, может быть, от расстрела, прокурора Латвийской ССР — Д.Бук, многих комсомольцев,
          как, например, Нину Блохину, и способствовал побегу из лагеря-гетто еврейской
          четы Рибович, каковой побег им удался.
          Все эти доводы были, видимо, только смягчающими вину обстоятельствами, и
          Военный Трибунал приговорил меня к 10 годам ИТЛ с поражением в правах на 5 лет..."

      Не добившись признания подсудимого в измене Родине, следователь, показав о.Николаю
      какое-то письмо с почерком Ирины Ивановны, злорадно объявил:
          "Вот, смотри, твоя жена прислала нам письмо. Она отрекается от тебя, она
          подтверждает нам, что ты действительно немецкий шпион!"

      Тут уж нервы о.Николая не выдержали, он в очень ярких выражениях обличил следователя
      во лжи, на что тот, как сумасшедший, завопил: "А-а! Десяткой хотел отделаться?"
      Не выйдет! Мы тебя расстреляем!"

      В процессе следствия следователи пытались привлечь о.Николая к сотрудничеству.
      Но в результате они были вынуждены были признать:
            "Вербовать нецелесообразно. На следствии вел себя как убежденный враг".
      Допросы продолжались в течение почти 6 месяцев
    Места заключения
      Латвия, г.Рига, тюрьма при НКВД 
      Год начала 1944 
      День начала 20 
      Месяц начала 10 
      Год окончания 1944 
      Месяц окончания 10 
      После ареста о.Николай заключен вместе с другими в помещении НКВД.
      Через несколько дней о.Николая и других арестованных увезли на грузовике в
      Ленинградскую внутреннюю тюрьму НКВД.
      Среди проходивших мимо людей о.Николай увидел знакомую монахиню и успел крикнуть ей:
      "Передай моей Иринушке, что я жив!" — и пропал на долгие годы.
      Арестованные не знали, куда их везут.
      По дороге, в лесу, о.Николая выводили в наручниках из машины, ставили
      у дерева, перед ним выстраивалась шеренга солдат с автоматами. Начальник с
      остервенелым лицом в бешенстве кричал:
           "Сейчас мы тебя... расстреляем!!! Ра-аз, Два-а... — Отставить!"
      И так три раза о.Николая выводили из машины и три раза имитировали расстрел
      Ленинград, внутренняя тюрьма НКВД "Кресты" 
      Год начала 1944 
      День начала 28 
      Месяц начала 10 
      Год окончания 1945 
      День окончания 24 
      Месяц окончания 7 
      В "Крестах" о.Николая поместили в строго-режимную камеру-одиночку, где он
      находился 9 месяцев. На улице был сильный мороз, а в камере почти не топили.
      Из воспоминаний о.Николая:
         "Я сидел в одиночной камере ленинградской тюрьмы уже 6 месяцев. Шесть месяцев
          моральной и физической пытки. За это время на допросы меня выводили около
          пятидесяти раз, причем они проводились почти исключительно по ночам и
          зачастую по 6–8 часов без перерыва. От голода я весь опух, еле мог передвигаться
          по камере, а утром я должен был руками открывать глаза, так как опухшие веки
          слипались. У меня начались галлюцинации.
          Подходила Пасха. В Святую ночь я не спал, ходил по камере. Представлялся
          залитый огнями храм. Я пропел все богослужение. Потом невыносимая тоска
          охватила меня, и я, рыдая, начал дерзновенно взывать к Богу: "Боже! За что
          Ты так тяжко испытываешь меня? Если я Тебе не нужен — пошли мне смерть,
          если же я еще нужен Тебе — избави меня от этой пытки. Я больше не могу, не могу
          выносить ее!". И в этот момент я вдруг слышу, как у двери падает какой-то предмет.
          Я бросаюсь к нему, поднимаю небольшой сверток. В нем просфора, конфета и
          еще что-то. В изумлении я смотрю на дверь. В этот момент открывается "волчок" и
          я слышу шепот: "Христос Воскрес!". Потрясенный этим чудом, благоговейно крещусь,
          отламываю кусочек просфоры, и в меня вдруг вселяется небесная радость...
          После этого чудного посещения Божия меня, грешного, у меня вдруг появилось
          удивительное внутреннее спокойствие, и я смог пробыть в этой камере еще
          довольно долго. Допросы прекратились.
          Потом меня перевели в общую камеру и через короткое время отправили по этапу
          в лагерь".

      24 июля 1945г. о.Николай был этапирован из Ленинградской тюрьмы на Север
      в Северо-Печерские железнодорожные лагеря, в Центральный пересылочный пункт
      в г.Печора
      Коми АССР, ст.Печора, п/я 274/19, больница ЦПП-ОУРЗ 
      Год начала 1945 
      День начала 1 
      Месяц начала 8 
      Год окончания 1948 
      День окончания 16 
      Месяц окончания 2 
      Во время этапа товарные вагоны поезда были переполнены до отказа. В результате
      отсутствия элементарных удобств, скученности и т.п. у многих открылся понос. Многие
      крайне истощенные люди, не выдержав бесчеловечных условий, умирали.
      Поезд прибыл в Печору 1 августа 1945г. Мертвые и еще живые вперемешку лежали
      на грязном полу вагонов. Солдаты начали выносить всех из вагона. В одну сторону
      клали рядами умерших, в другую — еще живых. О.Николай лежал на полу без сознания.
      Вид у него был настоящего мертвеца. Его приняли за покойника и положили в ряд
      с умершими. В это время какой-то высокий чин из НКВД, грузин по национальности,
      обходил ряды живых и мертвых. Он заметил, что "умерший" о.Николай подает признаки
      жизни, и он громко спросил: "Кто Вы?" О.Николай пришедший на воздухе в сознание,
      еле слышно ответил: "Трубецкой". Начальник неожиданно проявил к нему небывалый
      интерес: "А-а, Вы из князей? Я это сразу понял, увидев Ваше лицо. Мои предки тоже
      были князьями! Я помогу Вам...". И он тут же распорядился перенести о.Николая к
      живым, ожидавшим отправки в лазарет и сказал тому, кто командовал отправкой:
      "Передай главврачу мой приказ: "Этого больного по выздоровлении ни в коем случае
      не выписывать, найти ему любую работу в лазарете!"

      Главврач оказался очень хорошим человеком. Вскоре о.Николай немного окреп и был
      назначен на должность статистика-секретаря.
      Здесь о.Николай написал первое письмо семье. Из писем жене и его воспоминаний
      известны многие подробности его заключения.
      Лагерь находился вблизи реки Печоры, при впадении в нее притока Косьи.
      Отсюда заключенных отправляли на лесоповал и другие тяжелые работы в разные лагеря.
      Из писем о.Николая (октябрь 1945г.):
          "Часто наблюдаю северное сияние. Чувствуется во все дыхание зимы, которая
           принесет нам до 50 градусов мороза, страшные вьюги и метели.".
          "Мне спешно необходима материальная помощь. С миру по нитке пришлите мне
          свиное сало, масло, лук, чеснок, немного соли, сахар, сухари — вообще жиров,
          и хлеба. И еще носки, старые брюки, верхнюю рубашку, зимнюю шапку,
          старый пиджак. Вот что мне необходимо, как чахоточному воздух.
          Продавай разное наше барахло, кроме моей духовной одежды и золотого креста.
          Молитесь сильно и крепко."

      В лагере о.Николай начал работать в лазарете в качестве медстата (медицинского
      статистика-секретаря).
      Заключенным разрешалось писать родным два раза в месяц. Из письма о.Николая:
          "Работы много. Занят с 6–7 утра и до 6–7 вечера...".
      Из письма (20.10.1945г.):
         "Я решаюсь подать прошение о помиловании через духовное начальство.
          Это прошение надо отправить по назначению через Святейшего Патриарха.
         Впрочем, все это отправляю вам на ваше суждение и усмотрение. Если ничего из этого не
         выйдет — значит, такова о нас Воля Божия.
         Только что узнал, что те лица, с кем думаю отослать письмо сие, сейчас уезжают,
         а потому прошение о помиловании не удается присоединить. Значит, так нужно
         и так должно быть...".

      Из письма жене (23.09.1945г.):
             "Ответа на мое прошение о помиловании я все еще не получил. Однако духом
              не падаю, верю, уповаю, молюсь...".

      Из письма жене от 22.12.1945г.:
             "Последний раз, 29.11. и 5.12. получил от тебя две открытки. Эти весточки
              я получил во время тяжелой болезни, которую я только что перенес, и они
              мне подали сил и мужества к выздоровлению. 28.11. я неожиданно заболел
              крупозным воспалением легких. Пролежал дней пять и встал совершенно
              здоровым, но рано. Через два дня снова слег с повторным крупозным
              воспалением легких и пролежал на этот раз до 17.12.".

      Из письма от 24.12.1945г.:
             "У нас зима в разгаре. Морозы вот уже целый месяц держатся на уровне
              40–50 градусов. Болезнь прошла. Работаю по-прежнему в конторе.
              Работаю много."

      Из письма (28.12.1945г.):
             "До 25.12. целый месяц не писал, т.к. не имел возможности и, кроме того,
              крепенько болел (дважды в течение месяца) крупозным воспалением легких.
              Сейчас я совершенно здоров и по-прежнему работаю в конторе.
              Единственное, что мне нужно, — так это жиры и простые солдатские сапоги.
              И это все. Никакой одежды мне не нужно пока. Деньги также пока не
              присылай, а если моя родня что-либо тебе пришлет для меня, то все принимай
              для себя и детей."

      Из письма от 17.03.1946г.:
             "11.03. я получил твое письмо от Павлуши [брата] с известием о смерти
              мамы."

      Из письма от 26.03.1946г.:
             "На днях получил длинное письмо от сестры Мани с описанием предсмертных
              дней, кончины и похорон мамы. С каждым часом мы продвигаемся к Вечности,
              где нет ни печали, ни воздыхания. Ты, моя родная, не обращай внимания
              на траурный тон моих писем. Это так, случайно все... Ведь я не забываю,
              что я христианин и служитель алтаря, и всегда твержу молитву:
                    "Дух уныния не даждь ми... "".
      Из письма от 07.04.1946г.:
             "Сегодня Благовещение — праздник великой радости, но не радостно у меня
              на душе, и особенно не радостно бывает в такие дни без храма, молитвы,
              семьи.
              Из твоей открытки от 3.03. я узнал, что в этот день было Прощеное воскресенье,
              а исходя от этой даты, знаю, что Пасха будет 21.04., т.е. через две недели.
              Так как письмо мое, наверное, раньше Пасхи и не дойдет, всех вас
              поздравляю с Великим Праздником. Христос Воскресе!
              Я, слава Богу, по-прежнему здоров, сыт, одет и обут. За все благодарю Создателя...
              Вот за тебя у меня сильно болит сердце, когда думаю о том, как ты там
              справляешься и ухитряешься накормить, одеть и обуть детишек.
              Представляю, как тебе, моя милая, тяжко и какой великий подвиг ты несешь.
              Все мои мысли, все мои молитвы о тебе. Господи, облегчи тяготы моей милой,
              родной Иринушки, вельми страждущей и скорбящей!...
              В последние дни у меня какая-то тревога на душе за всех вас, но никто
              как Бог — "Аще бо и пойду посреде сени смертныя, не убоюся зла, яко ты со
              мною еси... ".
              С нетерпением жду результатов твоей попытки выслать мне Библию и церковный
              календарь. Христос Воскресе!"

      Из письма от 13.04.1946г.:
             "Жду с нетерпением Библию и календарь с газетами.
              Сегодня канун Вербного Воскресенья. Сейчас в храмах службы. Мысленно
              присутствую на богослужении в Покровской церкви. Какое счастье быть и
              жить около храма и молиться в нем. О, как я скорблю и тяжело переживаю
              эту разлуку с храмом, не менее, чем разлуку с семьей. Приближаются дни
              Страстной седмицы. Как тяжело быть без исповеди и Святого Причастия!
              Уповаю на милосердие Божие и верю, что еще сподобит меня Господь
              переживать эти святейшие дни так, как подобает христианину.
              Я был сильно истощен и почти уже ходить не мог, но это было 9 месяцев тому
              назад, а сейчас я полностью вошел в прежнюю норму. Пищу получаю простую
              и в достаточном количестве. Жилищные условия также хорошие. Желать еще
              чего-либо лучшего в этом отношении — значило бы гневить Бога...
              Христос Воскресе!"

      Из письма от 20.04.1946г., 23ч.30 мин.:
             "Христос Воскресе! Через несколько минут эти радостные слова прозвучат на
              земле и сольются в поднебесной. Переношусь мысленно в сверкающий радостью
              храм...
              Сижу я сейчас в конторе, в тихом одиночестве. Передо мною твоя открытка,
              Иринушка и календарь, полученный мною сегодня вечером. Тут же и Библия,
              которую я получил вчера. Эти предметы заменяют собою пасхальные куличи,
              яйца и проч.
             ...Вот и прошел первый день Христова Воскресения. Начал я его тем, что
              после перерыва письма, идя в барак, пропел громко тропарь "Ангел вопияше...",
              "Светися, светися..." и другие песнопения. И моему гласу внимали яркие
              звезды прозрачного неба. Весь день не расставался с Библией и церковным
              календарем".

      Из письма от 12.06.1946г.:
              "Я работаю на прежнем месте статистиком. Работы много. На днях был
              митинг, на котором администрация причислила меня к лику примерных
              отличников.
              Из одежды и обуви у меня ничего не сохранилось: ботинки и пуловер украли,
              пальто спасло мне жизнь, т.к. я его поменял на хлеб и жиры".

      Из письма от 25.06.1946г.:
             "Солнышко у нас заходит на два часа (когда бывает), а потому круглые
              сутки светло, и даже сумерки не бывают теперь, зато зимой почти
              круглосуточная ночь.
              Бытовые условия для меня создались самые лучшие. Живу в общежитии с
              фельдшерами, имею свою отдельную койку. Одним словом, во всем вижу руку
              Божию, отверзшую для меня, по вашим молитвам, милости Свои, и молю Его,
              чтобы и впредь щадил бы меня, немощного, однако готов и ко всяким
              испытаниям, если это будет угодно Ему.
              P.S. Храни мою духовную одежду — она скоро мне пригодится. Н.".

      Из письма от 21.07.1946г.:
              "Получил от тебя открытку от 1.07., из которой узнал, что наша
              незабвенная страдалица [теща о.Николая Ольга Михайловна — мать Ирины Ивановны]
              опочила в Вечность.... Будем утешаться тем, что Господь часто бьет и
              наказывает тех, кого любит и милует...Очень знаменательно, что в 40-й день
              кончины я видел маму [тещу] во сне. Она приходила ко мне прощаться...".

      Из письма от 26.07.1946г.:
             "Неожиданно узнал, что в Ригу едет наш зав. амбулаторией Горшков, с которым
              спешу передать весточку для тебя... Ты, конечно, будешь... придумывать,
              что бы мне послать. Заранее предупреждаю не делать этого. Все, что я хотел
              бы иметь, — это следующее: 1) образок Спасителя, 2) крестик, 3) иерейский
              молитвослов, 4) Библию... 5) конверты, 6) шерстяные носки...
              Живу... сегодняшним днем, не зная, что с нами будет дальше...
              Работы у меня достаточно, а иногда, особенно в отчетное время, и больше,
              чем надо, но ничего не сделаешь... Бывает, конечно, что находит и
              страшная тоска, и уныние... И ведь я не один, нас миллионы...
              Христос терпел и нам велел... ".

      Через некоторое время пребывания в Инте главврач стал посылать о.Николая в разные
      кабинеты на помощь врачам. Работая с 7 утра до 7 вечера, будучи очень способным,
      он быстро приобрел элементарные медицинские навыки.
      Вскоре открылись краткосрочные фельдшерские курсы, после окончания которых его
      перевели на должность фельдшера.
      Из письма от 09.08.1946г.:
              "...У начальства я на хорошем счету. Должность моя ненадежная, из-за моей
              статьи (58–1а) и срока (10 лет). По существу, с такой статьей не должны бы
              меня допускать до работы по учетной статистике....
              Я, при доброжелательстве начальства, собираюсь переквалифицироваться в
              медицинского фельдшера, для чего сейчас прохожу организованные здесь курсы
              для фельдшеров и потом, если будет угодно Господу, выдержу экзамен и буду
              фельдшером.
              Намереваюсь подать прошение о пересмотре моего дела в порядке так
              называемого прокурорского надзора...
              Питаюсь я хорошо, и не только сам сыт, но и других несчастных, голодных,
              прикармливаю. Покупаю себе только сахар. Живу я в отдельной просторной
              комнате вместе с фельдшерами (нас 12 человек), имею отдельную койку...
              Одним словом, за все благодарю Создателя и совершенно не думаю о себе,
              полагаясь на Его святую Волю".

      Из письма от 29.08.1946г.:
              "Крестик моей доченьки Коточка я ношу на шее вместе с образком, ранее
              присланным. Иконка свт.Николая висит у меня на спинке койки, а в головах —
              Библия и фотографии".

      Из письма от 14.09.1946г.:
             "Сегодня узнал довольно неприятную новость, что все мы имеем право получать
              и писать только два раза в месяц, а все лишние письма будут уничтожаться...
              Вообще, за последние дни интенсивно проводится ряд ущемлений в отношении
              т.н. "контриков". Моя "отставка" с конторской работы объясняется тем же.
              Кажется, не удастся мне здесь работать и по новой, приобретаемой мной
              специальности — медработника. Уже были попытки для отправления меня далее,
              на Север.
              Живу верой и упованием и за все благодарю Бога."

      Из письма от 01.11.1946г.:
              "Получил открытку из Москвы от знакомого, что мое поручение исполнено,
              т.е. мое прошение-жалоба передано. Я жду положительных результатов,
              но если и не случится этого, то не будем отчаиваться, а возложим печаль
              нашу на Господа и предадимся Его Воле...
              Я пока нахожусь в прежнем состоянии. В конторе больше не работаю, т.к.
              переключился на медицинскую работу и обслуживаю вместе с другими около
              50 человек больных как фельдшер, причем начальник больницы возлагает на
              меня большие надежды и требует как можно скорее освоить работу фельдшера...".

      Из письма от 17.12.1946г.:
             "Жду не дождусь ответа из Москвы. Уже прошло ровно два месяца с момента
              отправки моего дела...
              От цинги пока усиленно отбиваюсь. Легкие хороши; от бронхита, весьма
              мучавшего меня летом, полностью отделался.
              В свободное время читаю Библию и поучаюсь премудрости Божией.
              Вот наступают праздники, и так делается тяжело без служб".

      Из письма от 02.01.1947г.:
             "Вопрос о моем пребывании здесь или отправке куда-либо еще не отпал. Но
              я всецело полагаюсь во всем на Волю Божию...
              Работаю в больничном корпусе медбратом-стажером."

      Из письма от 07.07.1947г.:
             "У меня все по-прежнему. Работаю и живу так же и там же. Духом и верою крепок...
              В последнем письме я просил выслать мне какую-либо книгу — учебник или
              справочник по внутренним болезням. Пусть Володя пришлет."

      Из письма от 07.09.1947г.:
             "Спасибо тебе за книгу. Она мне будет весьма необходима на случай
              самостоятельной работы как справочник. Правда (могу похвастаться),
              почти все ее содержание мне уже и теоретически, и практически известно,
              но, конечно, невозможно же все удержать в голове, во всяком случае,
              это прекрасный конспективный справочник, а более обширные познания пока
              пока я имею возможность приобретать, находясь здесь.
              После почти десятимесячной работы по медицинской линии с 1 сентября
              я снова водворен на работу в контору на ту же прежнюю должность.
              Хотя это меня и не устраивает, ибо хотелось бы прежде освоить практическую
              медицину, но такова сейчас ситуация создалась, и мой начальник заверял
              меня, что это временно и что при первой же возможности я снова буду
              работать как фельдшер. Во всяком случае, конторская работа мне не помешает
              углублять медицинские познания. Однако, все это диктуется необходимостью
              чем каким-то желанием, а потому все это не в радость, а в тягость.
              Да и вообще, можно ли заменить земным небесное, т.е. занятиями медициной
              ослабить гложущую тоску по службе в церкви? Никогда!"

      Из письма от 05.10.1947г.:
             "Твое сообщение об отрицательном ответе по моему делу меня не смутило
              и не слишком огорчило. Я не строю иллюзий, но крепко верю, что избавление
              придет".

      Из письма от 01.12.1947г.:
             "В настоящее время я работаю фельдшером в одном из корпусов, по 12 часов
              в сутки, имея 150 пациентов. Дел много: одному перевязка, другому клизма,
              третьему укол и т.д. Так целый день и толчешься. Вечером, придя в
              общежитие, усталый, прочитываю псалмы, молитвы.
              Подчас мне хотелось бы так уснуть, чтобы не встать больше и уже не
              слышать и не видеть злобы, мерзкой брани и прочего хаоса, но преисподняя —
              пока удел мой".

      В Печоре о.Николай пробыл два с половиной года.
      Он не знал, что все это время он находился под покровительством своего тайного
      друга-грузина — начальника из НКВД. Но после того, как тот был назначен на другое
      место, о.Николая тут же отправили по этапу, о чем тайный покровитель сумел
      предупредить его.
      Из письма жене от 16.02.1948г.:
            "Я тебе уже писал, что отставлен от работы за религиозную пропаганду
             и с 8.02 жду отправки, очевидно, на Север".

      Из письма от 25.02.1948г.:
            "С 8.02. я все жду со дня на день своей отправки. Поеду, как уже выяснилось,
             на 400 км севернее".

      26 февраля 1948г. за "религиозную агитацию" с большой партией заключенных
      о.Николай был отправлен на пересыльный пункт в Инту по этапу на новые земли.
      Из воспоминаний о.Николая:
           "Я знал, что значит этапный путь зимой, без теплой одежды и обуви
            и считал себя обреченным. Перед самой отправкой меня неожиданно вызвали
            в комендатуру, где объявили, что получен приказ о моем возвращении обратно
            в тюрьму, т.к. прокурор обжаловал мой приговор. Потом я узнал, что из большой
            партии этапированных дошла до места жалкая горстка.
            Обратно в тюрьму меня не отослали, а 26 февраля отправили под Воркуту,
            в лагерь "Чум"
      Коми АССР, Воркутинский р., ИТЛ "Чум" 
      Год начала 1948 
      Месяц начала 2 
      Год окончания 1948 
      Месяц окончания 7 
      Из письма от 17.03.1948г.:
           "В настоящее время при содействии добрых людей работаю при больнице
            фельдшером. Здесь тоже оказались друзья и знакомые люди.
            Тут стоят сильные морозы и почти ежедневные метели.
            При моей переброске у меня пропали книги: две медицинские, которые ты мне
            прислала, и Библия. Все это сильно меня огорчило, однако сейчас появилась
            надежда, что Библию удастся вернуть за 50 руб., а первые, очевидно, пропали
            безвозвратно. Утешаюсь оставшимся молитвенником и беседами с собратом".

      Из письма от 26.03.1948г.:
           "Не знаю, дойдут ли отсюда мои письма, т.к. почтовое сообщение здесь хуже,
            чем на прежнем месте.
            Работа обычная, больничная. Живу в тайге. Рядом протекает река Уса, приток
            Печоры, кругом холмы, покрытые снегом. Вдали виднеются очертания гор Урала...
            Работать приходится по ночам, а днем сплю. Хотя это и трудно, зато есть
            возможность в тиши ночной и помолиться, и почитать."

      Из письма от 10.04.1948г.:
           "Вчера наконец, встретился с человеком, у которого находится моя Библия.
            Дал выкуп 60 руб. и на днях получу ее обратно, что меня весьма радует.
            Работаю в самом страшном корпусе, куда собрано все, что находится на самом
            дне преисподней: бандиты, воры, убийцы и прочие головорезы. Работа тяжелая
            в моральном отношении, но с Божией помощью все превозмогаю, веря, что все
            это временно и в этом Воля Божия, а за всем этим придет и час избавления".

      Из письма от 22.05.1948г.:
           "Бесконечно радуюсь и благодарю Бога, что Он послал вам Своего вестника и
            молитвенника за нас, в утешение нам — владыку Вениамина. Ведь он мой бывший
            духовник, хотя и кратковременный. Я никогда не забывал и не забываю его в
            своих молитвах, памятуя слова: "Поминайте наставников ваших...". Передайте
            ему мой сыновний привет с просьбой молиться обо мне. Коточек мне сообщила:
            "Митрополит у нас был два раза, и мы его угощали..."
            Река, в 200 метрах от окна моей работы, только еще начинает синеть.
            Накануне Пасхи несколько дней длилась сильная пурга. Недавно видел пролетавших
            гусей. Птиц здесь увидеть — редкость, их нет. Растительности тоже нет, кроме
            болотного кустарника. Ночи уже нет — круглосуточный день. Вот и вся
            обстановка, которую "украшают" десятка три бараков, обнесенных проволокой,
            и люди, люди...
            Дни Страстной седмицы и Пасхи я провел, по милости Божией, по-христиански,
            насколько это позволяла обстановка. В Великий Четверг исповедался у собрата,
            а он у меня. Последний раз это было у меня с Шенроком [протоиерей Николай Шенрок]
            в Риге, в подвале, на ул.Валмиера.
            В Пасхальную ночь совершили заутреню, вдвоем, как некогда в катакомбах,
            в четверть голоса — "страха ради иудейска...".
      Последний раз о.Николай писал открытку жене из Чума 6 июля 1948г.
      Вскоре о.Николай был отправлен в Инту.
      Ехать пришлось в одном вагоне с уголовниками
      Коми АССР, Кожевенский р., п/о Инта, п/я 388/3 
      Год начала 1948 
      Месяц начала 8 
      Год окончания 1950 
      Из воспоминаний о.Николая:
           "Когда мы приехали в Инту, и офицер узнал по моим бумагам, что я работал
            фельдшером, меня направили работать в больницу, где и оставили — до следующего
            этапа".

      11 августа 1948г. о.Николай прислал Ирине Ивановне открытку из Инты со своим новым адресом
      Работал он в лагерной санчасти. Из писем жене:
            "Работа конторская. Друзей и земляков много. Всегда и за все приношу свои
             скудные благодарения Господу".
            "Сегодня делился воспоминаниями с Вол. Мельн. и Конст[антином] Шаховск[им] о
             памятном дне — 05.10.1944г. [дата ареста]...
             Считаю, что все, что было, не случайно, не напрасно: все это даст впоследствии
             чудесные плоды, ибо все совершается по Воле Божией, по плану, начертанному
             Его перстом".

      Из письма от 19.01.1949г.:
            "В Рождественскую ночь сподобился исповедаться и причаститься Запасных Даров,
             а в самый день пил чай с друзьями, вспоминая родные семьи, храмы. Был и
             Яков Нач[ис]".

      Из письма от 15.02.1949г.:
            "Последний раз я писал тебе письмо 19.01.1949г., в котором была отдельная
             приписка для владыки Вениамина".

      Осенью 1949г. о.Николай получил сообщение о смерти Ария, брата Ирины Ивановны.
      С октября 1949г. ожесточился лагерный режим содержания политзаключенных.
      Им теперь разрешалось писать родным только два раза в год. Родственники
      могли писать им чаще.
      Из письма о.Николая от 14.10.1949г.:
            "Передай мой сердечный привет владыке Вениамину с просьбой молиться обо
            мне. Очень сожалею, что его письма, о котором ты упоминала, я не обнаружил
            в конверте".

      Из воспоминаний о.Николая:
            "Как-то незадолго до Рождества в мою палату была доставлена новая партия
             больных, среди которых находились несколько известных духовных лиц.
             Мы сблизились, вели продолжительные интересные беседы. Я узнал много нового,
             что творилось во внешнем мире, от которого я столько времени был изолирован.
             Приближалось Рождество, и мы сообща решили отпраздновать его как следует.
             Срубили две елки, установили их в палате и в сочельник вечером устроили
             богослужение с пением канонов и гимнов. Когда мы уже заканчивали его, явился
             начальник и набросился на нас.
             Я был схвачен как зачинщик и отведен на "вахту". Там было решено отправить
             меня в штрафной батальон через п/п Абезь"
      Коми АССР, Кожевенский р., п/о Абезь, пересылочный лагерь 
      Год начала 1950 
      День начала 1 
      Месяц начала 2 
      Год окончания 1951 
      Месяц окончания 8 
      Заключенные, большинство из которых остались лежать в вечной мерзлоте Абези,
      Воркуты и др. мест Коми АССР, прозвали лагерь в Абези "крематорием".
      Из воспоминаний о.Николая:
           "Через некоторое время я прибыл под конвоем в пересылочный пункт Абезь
            Там я и несколько человек, арестованных вместе со мной за Рождественский
            сочельник, были отведены к начальнику. Начальник, взглянув на мое досье
            и увидев, что я работал фельдшером, очень обрадовался и отправил меня
            в больницу штрафного батальона по одному поручению. Штрафной батальон
            объединял самых отъявленных, отпетых и неисправимых бандитов. Они не
            работали, а целыми днями пьянствовали, затевали драки, поножовщину и
            каждый день совершали в лагере по несколько убийств. В 4 часа меня отвели
            в столовую. Что там творилось, трудно описать! Дикие крики, шум, гам, драка.
            Вдруг на моих глазах какой-то тип подскочил к одному из сидевших за столом и
            мгновенно исполосовал его ножом. Его вынесли уже мертвым и унесли.
            В предчувствии близкой и ужасной гибели, я стал молиться свт.Николаю.
            В этот момент кто-то сильно хлопает меня по плечу: "Никанорыч, ты?"
            Я вздрагиваю, в изумлении поднимаю голову. передо мной стоит мой сослуживец
            по больнице, грузин, очень симпатичный человек, обязанностью которого была
            доставка писем и посылок, поэтому он всюду был желанным гостем.
            Рассказываю ему все, а он говорит: "Совершено невозможно, чтобы ты ехал в
            штрафной, это верная смерть. Подожди здесь немного". Через некоторое время
            меня доставляют на вахту. Мы долго идем куда-то и наконец выходим к
            больнице. Меня встречает главврач: "Я предлагаю Вам работать в качестве
            фельдшера в женской больнице".
            И вот я уже на работе. Обслуживаю огромное помещение. Тут и проститутки, и
            беременные, и получившие различные ранения на строительстве. Голодные,
            плохо одетые люди должны были работать с киркой на 40-градусном морозе.
            Все стремление людей было как-нибудь, любыми средствами
            освободиться от этой мучительной работы: мочили и втыкали в снег, пальцы
            отмерзали, начиналась гангрена, то же проделывали с ногами, ушами и т.п."

      Из письма о.Николая от 26.02.1950г.:
           "Работаю в санчасти и исполняю ту же работу, что и раньше, в прежние годы,
            в Печоре и Инте. Со мною о.Константин Шаховской.
            Если соберешь пакетик (разрешают изредка высылать только пакетики), то
            пришли пару блокнотов, простых карандашей и пару потрепанных книг, желательно
            томик Пушкина и Достоевского "Бесы".
      Из письма от 20.07.1950г.:
          "Работа прежняя, о чем уже писал тебе раньше. Имею друзей: Константина
           [Шаховского] и Якова Н[ачиса]. Бодрствую и плотью и духом. Нужды пока
           ни в чем не испытываю, за все благодарю Бога".

      Из письма от 10.10.1950г.:
          "Мы, и только мы [священнослужители] должны мужественно переносить все посылаемые
           нам скорби, только бы эти скорби не послужили к запятнанию нашего доброго
           имени, чести и достоинства: лучше умереть в чистоте, чем жить в навозе.
           По мере сил и разумения стараюсь являть себя так, как напутствовал меня
           наш незабвенный Павел Коринфович, скончавшийся II,6,4 [Имеется в виду 2-е
           послание к Коринфянам св.Апостола Павла, ст.4]".

      Из письма жене от 25.05.1951г.:
          "Воистину Христос Воскрес! Сердечно поздравляю всех вас, мои милые, с
           прошедшим праздником Светлого Христова Воскресения!
           Твои письма являются для меня единственной отрадой, единственной связью с
           внешним миром, желанной небесной манной. Ведь кроме тебя, сюда мне
           никто не пишет".

      Из письма от 07.06.1951г.:
          "Сегодня день Вознесения и первый день долгожданной нами весны. Виднеющаяся
           невдалеке река Уса разлилась. Ярко светит уже почти незаходящее солнце.
           Мое непосредственное начальство, т.е. начальник санчасти и ее помощница,
           обе вольные, очень милые, на редкость добрые люди и ко мне очень хорошо
           относятся.
           Моими неразлучными, дай Бог, чтобы навсегда, друзьями являются Конст[антин]
           Шах[овской] и Як[ов] Нач[ис]. Мы подвизаемся все вместе, деля между собой и
           радости, и горести, и кусок хлеба. Изредка совершаем Приношение за всех и
           за вся в самых настоящих катакомбных условиях. Подвизаться вместе — для нас
           самое великое утешение от Господа. Константин работает чертежником, а Яков —
           маляром.
           На свое здоровье я пока не могу жаловаться. В отношении прочего тоже терпимо.
           Пришли мне какие-либо более или менее приличные штаны, если имеются.
           Если представится возможность достать по нормальной цене, постарайся прислать
           мне пару флакончиков пенициллина. Он мне необходим для лечения моих глаз,
           болезнь которых, блефароконъюктивит, часто обостряется. Зубы пока целы, хотя
           требуют ремонта. Виски и борода сильно седеют, волосы редеют".
           Пока я пребываю в прежних условиях, на прежней работе, в добром здравии.
           Правда, не хочу скрыть от тебя и те недуги, которые подчас очень сильно
           гложут. Это дух уныния, часто посещающий меня и являющийся следствием
           отсутствия или недостатка великих даров Божиих — смирения и терпения, но,
           Господу споспешествующу, всегда стараюсь вырвать эту занозу души, и тогда
           делается несколько легче как путь Голгофы, так и ноша креста...
           Крепись верь, надейся, воспитывай наших деток в христианском духе.
           Да поможет же во всем нам Господь по молитвам Богородицы, святителя Николая
           и всех святых!"
      Коми АССР, п/о Инта, ИТЛ 
      Год начала 1951 
      День начала 26 
      Месяц начала 8 
      Год окончания 1954 
      День окончания 4 
      Месяц окончания 9 
      Из письма жене от 14.11.1951г.:
            "Ты все более гнешься под тяжестью полученного в удел креста.
             Но всегда помни, моя родная, что ты на своем пути не одинока, ибо твои
             страдания являются моими же. Но не будем унывать беспредельно, а
             твердо помнить, что мы страдаем по Воле Божией. "Да предадим Ему,
             как верному Создателю, души свои, делая добро" (I Пет. 4,19).
             Да творится с нами по Его святой воле!
             Обо мне ты не беспокойся. От серьезных болезней Господь милует, а разные
             недомогания подлечиваю сам. С внешней стороны тоже как будто не
             замечаю за собой каких-либо серьезных изменений, кроме разве что новых
             морщин да медленного, но прогрессивного поседения бороды и висков.
             В тяжелые минуты утешаюсь чтением агиографов.
             Скучаю по оставленным собратьям — отцу Конст[антину] Шах[овскому] и
             отцу Якову Нач[ису].
             Напиши от моего имени папе, чтобы он, сообща, в складчину с другими
             [Маня, Шура, Домника] прислали бы мне что-либо, главным образом, жиры,
             сахар, т.к. теперь, хотя изредка, небольшая помощь мне нужна".

      Из письма от 14.02.1952г.:
            "Большую радость ты мне сделала, прислав фотоснимки, я их ношу при себе,
             с большими усилиями заставляю себя представлять детей такими, как они
             изображены на них, а не такими, как я запечатлел их в моей памяти с 44-го
             года. Дети так выросли и изменились, что я не могу их опознать.
             Присланную тобою книгу "Наша семейная хроника" [фотоальбом] я постоянно
             перечитываю.
             Живу все в прежних условиях. Работаю фельдшером. Со всякого рода недомоганиями
             борюсь самостоятельно, согласно евангельской пословице: "Врачу, исцелися
             сам... ".
             В минуты уныния прибегаю к спасительному Логосу и молитве".

      Из письма от 22.06.1952г.:
            "Кругом царит тяжелый, густой мрак. Единственное, что дает импульс для
             жизни, восполняет энергию, необходимую для борьбы с князем мира сего, —
             это моя безграничная любовь и преданность Церкви и семье. Отчаянно борюсь
             и в беспомощности моей постоянно взываю: "Изведи из темницы душу мою,
             исповедатися имени Твоему!"
             Изредка пошаливает сердце. С мелочными недугами, которые тесно связаны с
             губительным климатом, не приходится считаться.
             Друзей по духу, как в прошлом году, не имею, предпочитая быть анахоретом".

      Из письма от 12.12.1952г.:
            "В качестве праздничного подарка прилагаю к сему письму свой автопортрет.
             Рисовал я себя ночью, глядя в зеркальце, разведенным в воде химическим
             карандашом.
             Я на прежнем места работы. Зима у нас стоит суровая. Морозы доходят до
             46 градусов".

      Из письма жене от 22.03.1953г.:
            "Лучше иметь лишний мешок картофеля, чем лишний стул.
             Из моих вещей желательно для меня сохранить только синюю рясу, з[олотой]
             крест и несколько богословских книг. ничего прочего не жалей и не храни.
             С помощью Божией все сие приложится нам. Самое главное — это сохранить себя
             от всякия скверны плоти и духа.
             Христос Воскресе! Воистину Воскресе!
             Работа та же и там же. Духом крепок и бодр, живу в тесной дружбе с тремя
             сестрами: Верой, Надеждой Любовью. Да хранит всех нас Милосердный
             Господь по молитвам и заступничеству Владычицы Богородицы, святителя Николая
             и всех святых!".

      Из письма от 05.04.1953г. (вскоре после смерти И.В.Сталина):
            "С нас снимают наспинные номера, с окон — решетки, с дверей — замки и
             штанги, 10-часовой рабочий день заменяется 9-часовым, а главное — писать
             впредь разрешается 12 писем в год, а также разрешается свидание с родными!"

      Из письма от 26.07.1953г.:
            "Стоит жаркая погода. Но всю прелесть лета нашего отравляют тучи комаров
             и мошек, а для меня лично, яркость почти тропического (в тундре!) солнца
             частично была омрачена болезнями. В последних числах июня у меня неожиданно
             вспыхнул острый суставной ревматизм. Четверо суток я страшно мучился, причем
             температура доходила до 40 градусов. Едва стал отходить, как вдруг
             заболел большой палец левой кисти (костный панариций), который тоже четверо
             суток не давал мне возможности уснуть ни на минуту. Затем появились
             фурункулы: один сел на правый висок, а три — на левое бедро. Все эти напасти
             так меня измучили и измотали, что я буквально стал шататься на ногах.
             Но "наказуя, наказа мя Господь, смерти же не предаде мя" — и вот, по милости
             Божией, я снова здрав, пришел в себя. Все недуги и болезни прошли, кроме
             пальца".

      Из письма от 21.10.1953г.:
             "С 21.10. я в больнице и на днях буду оперироваться. Операция весьма
             несложная и неопасная. Где буду работать после выхода из больницы —
             не знаю, об этом потом сообщу".

      Из письма от 14.12.1953г.:
            "Посылаю тебе собственноручный набросок моего жилища,
             сделанный из окна больницы. Пусть он пред тобою свидетельствует о том,
             что хотя я нахожусь в обстановке убожества, среди мертвящего холода, но
             имею зато богатства несокрушимого духа и веры".

      Из письма от 25.12.1953г.:
            "19.12. я выписался из больницы и до 01.01. отдыхаю и гуляю, а с 01.01
             начну работать".

      Из письма от 20.02.1954г.:
            "С 12 числа сего месяца я снова стал работать по специальности в гораздо
             лучших условиях на новом месте. Сердце, конечно, не такое, как когда-то
             было, но пока бьется. Страдаю небольшой одышкой, особенно при климатических
             изменениях.
              С февраля донимают морозы. Сегодня у нас — 49 градусов".

      Из письма от 14.04.1954г.:
            "Христос Воскресе!...
             Вот уже десятый раз я буду встречать сей радостный Праздников Праздник в
             скорбном одиночестве, без церкви, паствы, семьи, однако находясь
             в темничных узах по плоти, в то же время пребываю в свободе духа.
             Уже ровно два месяца, как я работаю фельдшером в нашей амбулатории,
             обслуживаюшей свыше 3-х тысяч человек.
             Проработав 2 часа на производственном, шахтном медпункте, я рассорился
             вконец с власть имущими и отказался от дальнейшей работы, за что был в
             опале и вынужден был пойти на физическую работу, породоотбойщиком.
             Сейчас работаю как вол, в сутки по 12–14 часов. Работа очень утомительная,
             т.к. ежедневно ежедневно приходится обслуживать в два приема, утром и
             вечером, до 300 человек. Тут и хирургические, и терапевтические больные,
             с болезнями глаз, носа, горла, ушей. Тут и всевозможные процедуры — от
             клизмы до блокады. Одной надо перевязать рану, другому фурункул вскрыть,
             третьему дать лекарство, четвертому сделать укол, внутривенное вливание и
             т.д., и т.д. И все это приходится делать быстро, четко, точно.
             В нормальных условиях на моем месте бывает 3–4 человека, а я справляюсь
             один и поэтому так устаю, что еле добираюсь до койки и засыпаю мертвецким
             сном, зачастую не успевая даже до конца дошептать "Отче наш".
             Однако, несмотря на все, я чувствую себя бодрым. Кроме сего, на мне
             еще лежит и материальная ответственность за все медицинское имущество,
             инструментарий и медикаменты. В качестве награды за сие я имею полное к
             себе уважение как со стороны коллег, так и со стороны страждущих и
             болящих, а от начальства, кроме приличного, можно сказать, отношения,
             еще и зарплату в размере 100 руб. в месяц.
             К снятию моего наспинного "паспорта", М-958, а также к прочим "снятиям"
             я отношусь совершенно равнодушно".

      Из письма от 27.07.1954г.:
            "Вчера объявили нам Указ, что всем нам без исключения снижаются сроки
             на одну треть и дается возможность местным судебным органам по их усмотрению
             определять дальнейшую участь каждого из нас: отпустить ли домой или
             оставить здесь на поселении.
             Мне лично этот Указ сокращает срок всего лишь на 1.5 — 2 месяца, но зато
             дает надежды на возвращение домой."

      О.Николай был освобожден из лагеря досрочно, не 28 октября, а 4 сентября 1954г., т.е.
      на 2 месяца ранее юридического срока на основании "зачетов".
      Надежды его на возвращение домой не оправдались: ему было предписано
      "ограничение поселения пределами Коми АССР".
      8 сентября 1954г. он выбыл на место ссылки в Печору
      Коми АССР, г.Печора I, Железнодорожная ул., 172 
      Год начала 1954 
      День начала 10 
      Месяц начала 9 
      Год окончания 1954 
      День окончания 27 
      Месяц окончания 10 
      10 сентября 1954г. о.Николай приехал в Печору.
      Поселился у Созрыко Соетыковича Агнаева (осетин), своего бывшего начальника и
      главврача лагерной больницы, в которой он работал с 1945 по 1947г.
      Агнаев принял о.Николая в свою семью, состоявшую из жены Эммы Кондратьевны и
      троих детей, как самого родного и близкого человека.
      Из письма о.Николая от 12.09.1954г.:
            "Сам Агнаев через месяц будет возглавлять больницу и поликлинику, которые
             в настоящее время оборудуются, и хочет взять меня к себе на работу.
             Но это через месяц, а временно мне придется быть ночным сторожем в этой
             же больнице, за что я буду иметь рублей 400.
             У меня довольно печально обстоит дело с обмундированием, ибо на мне все
             лагерного образца и качества. Всецело полагаюсь на волю Божию".

      Из письма от 27.09.1954г.:
            "Живу я пока у Агнаевых. Питаюсь вместе с ними, сплю на мягкой кушетке
             и помогаю по хозяйству, по воспитанию детей.
             Обещанная работа будет не с 1.10, а позже, т.к. устроение больницы
             затягивается.
             Я послал требование в учетно-архивный отдел КГБ при Совете Министров СССР
             и Ленинградской обл. возвратить мне документы и личные ценности (часы,
             золотой крестик, подаренный мне и проч., отнятые у меня.
             Может быть, после окончания следствия часть документов возвратили
             тебе? Нет ли моего метрического свидетельства о рождении, которое мне нужно,
             т.к. на основании метрики я здесь могу заменить свой "волчий билет" на
             "советскую паспортину".
             Если найдутся какие-либо карманные или ручные часы, то пришли вместе с одеждою".

      Из письма от 06.10.1954г.:
             "Все еще не имею собственного угла вроде кельи и занятий, хотя мой
             гостеприимный хозяин все время мне это обещает. Я у него не сижу без
             дела и веду себя, правда добровольно, как домашняя прислуга: делаю мелкие
             ремонты в его домике, чиню крышу, белю, штукатурю, занимаюсь с детьми,
             иногда подмету пол, помою посуду и т.д., и они ко мне привыкли.
             Одновременно с этим письмом посылаю заявление на имя министра внутренних дел
             Коми АССР с просьбой разрешить мне возвратиться на работу, в семью.
             Недавно мне предлагали должность завмедпунктом в страшной берлоге, в
             верховьях Печоры, км на 600 южнее отсюда, но я отказался, поехать туда —
             значит пропасть там и потерять надежду даже увидеться с тобой".

      В октябре 1954г. о.Николай получил письмо жены со скорбным известием
      о кончине Фатера (о.Иоанна Янсона) 27 сентября 1954г.
      Коми АССР, г.Печора I, спецпоселение 
      Год начала 1954 
      День начала 28 
      Месяц начала 10 
      Год окончания 1955 
      Месяц окончания 12 
      28 октября 1954г. о.Николай сообщил Ирине Ивановне, что поселился отдельно от
      Агнаевых ("первый раз спал на собственной кровати и собственной комнате")
      и получил работу в больнице завхозом.
      Ирина Ивановна собралась приехать повидать о.Николая.
      Из письма жене от 28.10.1954г.:
             "Я получил твое письмо от 19.10. Набросанный тобою маршрут
              поездки ко мне полностью одобряю.
              Захвати для меня небольшие иконки: Спасителя, Богородицы и свт.Николая.
              Возьми с собой лампадку и, если сохранились, несколько экземпляров
              красочных репродукций икон Спасителя, Божией Матери. Возьми для меня
              также желтый крест, мою желтую епитрахиль, подрясник, Служебник и Требник
              и Библию. Я ее должен переслать в Инту друзьям".

      Во второй половине ноября 1954г. Ирина Ивановна приехала к нему, пробыла
      до 27 декабря 1954г., вернувшись в Ригу 31 декабря 1954г.
      Из письма от 07.01.1955г. (7 часов вечера):
           "Сегодня праздник Рождества Христова. Вчера целый день бегал по разным
            учреждениям в хлопотах по больничному хозяйству...
            В 5 часов вечера поехал к о.Димитрию, где заночевал, т.е. поспал
            часа 3–4, остальное же время мы провели в бдении, по всем правилам
            монастырского устава, при полном посте...".

      Из письма от 08.01.1955г.:
           "Сегодняшний день, как и предыдущий, провел в беготне по учреждениям и
            больничным хозяйственным делам".

      Из письма от 12.01.1955г.:
           "Ежедневно бегаю по всем учреждениям и достаю всякий инвентарь. К тому
            же вернулась из командировки начальница, которая пытается проявлять
            инициативу. На меня хотят взвалить продовольственную кладовую.
            Созрыко Соетыковича [Агнаева] протянули в местной больнице за нерадение о
            больнице, и, конечно, несправедливо. Он очень просил меня сочинить ему
            ответ, что я и сделал в виде фельетона.
            Я не записал себе имя протоиерея Толгского
            [имеется в виду прот. Александр Толгский, настоятель храма
            Ильи Пророка (Обыденного) в Москве], сообщи, чтобы я при случае
            мог бы передать ему привет.
            Уже половина десятого вечера. За день набегался, очень устал. Завтра
            придут в больницу печник и трубочист (печи вконец испортились и дымят) и
            мне нужно быть там к восьми часам утра".

      Из письма от 03.02.1955г.:
           "У меня, Слава Богу, все благополучно, только прибавилось работы в связи с
            принятием мною продсклада с 31.12. Теперь я ухожу из дома в 8 час.45 мин.
            и прихожу в 6 часов вечера. Пока придется поработать, т.к. продсклад
            оказался в ужасающем состоянии: это не склад, а авгиевы конюшни.
            Я перешел на режим максимальной скромности во всем и экономии, в результате
            чего скопил 300 руб. для тебя. Посылаю деньги с большой радостью,
            ибо это первый раз за 10 лет я посылаю, а не мне высылают. Да поможет мне
            Господь делать это почаще и побольше. Мое желание — регулярно высылать тебе
            всю мою получку, а если удастся что-то подработать, то и это пойдет тебе.
            По вечерам, почти ежедневно, 3–4 часа рисую. Несмотря на то, что лет шесть,
            как я не держал в руках кисть, картина пишется очень хорошо. У меня появилось
            желание подарить ее Леле [Ольга Александровна Ветелева из Москвы, друг
            семьи Трубецких]".

      Из письма о.Николая О.А.Ветелевой (03.03.1955г.):
           "Я пока живу на прежних правах и условиях. Работаю очень много. Работа,
            конечно, не по сердцу, но я очень доволен тем, что наконец могу не только
            самостоятельно существовать, но и оказывать некоторую помощь Ирине.
            В свободное время, главным образом по вечерам, занимаюсь рисованием и с
            большим увлечением читаю "Историю России" С.М.Соловьева".
      Из письма жене от 21.05.1955г.:
           "Итак, я очень рад, что ты начинаешь серьезно мозговать о своем путешествии
            ко мне.
            Мое житие по-прежнему серо и скучно. Обычно, с девяти утра и до пяти
            вечера я тружусь в больнице. С пяти до шести сплю, а далее, до часа-двух
            ночи, читаю 5-й том Соловьева "История России" с большим интересом и
            увлечением".

      В июле 1955г. Ирина Ивановна, как предполагал и надеялся о.Николай, во второй раз
      приезжала в Печору.
      Из письма Ирины Ивановны О.А.Ветелевой (Леле) после поездки к о.Николаю:
           "Город Печора теперь, летом, очень непривлекателен, зимой здесь даже лучше:
            чище воздух и меньше виднеется грязь и паровозная копоть. В городе нет ни
            одного кустика, ни одного деревца, а только кусочки картофельных огородиков
            около домов без заборов и даже травы очень мало. Когда жарко и ветрено,
            то в воздухе кружится грязный и закоптевший песок, и, придя домой, надо
            мыться с головы до ног. С питанием здесь тоже люди мучаются и мало что имеют".

      Из письма о.Николая жене от 26.08.1955г.:
           "Я только что вернулся с вокзала, куда ходил провожать Агнаевых, которые
            наконец, благополучно отбыли в Караганду.
            Вчера вечером сдал в милицию документы на получение паспорта.
            Позавчера вдруг заболел: заложило грудь, горло, сильный кашель, головная
            боль и температура, но уже все прошло, и сейчас только насморк.
            Сейчас иду в больницу. Буду орудовать с дровами. Вчера привез электропилу и
            нанял рабочих, а сегодня предстоит ее установка и все прочее...
            26.08., вечер. Пришел домой в 6 часов вечера. Сильно устал.
            Был о.Михаил. Показывал ему мой новый паспорт, который сегодня получил.
            Паспорт "бессрочный", социальное положение — "служащий". На странице
            "Особые пометки" — запись: "Разрешено проживание в пределах Кожевенского
            района Коми АССР".

      Из письма от 18.09.1955г.:
           "На работе все по-прежнему.
            Дня два тому назад заходил отец Глеб и говорил, что у них ходят слухи,
            что в самое ближайшее время их распустят, оставят только самых "отъявленных",
            с большими сроками, которые им собираются сократить до минимума.
            Очень часто бывает о.Михаил, с которым ведем разные богословские беседы.
            Все же он умный и приятный собеседник. Сейчас он начинает оживать в связи с
            переездом на новую, самостоятельную квартиру, в соседстве со мной, в чем
            я ему деятельно способствовал.
            Что такое? Сейчас передают Известия, и вот я слышу:
              "18 сентября 1955г. вышел Указ об амнистии советских граждан,
               сотрудничавших с немецким оккупационными властями в период войны",
            Под действие Указа попаду и я, ибо меня вообще и рассматривают как
            "сотрудничавшего". Начну готовиться к "отплытию".
      9 ноября о.Николай, зайдя очередной раз в спецкомендатуру, где
      он должен был регулярно отмечаться, узнал, что он включен в списки амнистированных.
      После освобождения по амнистии о.Николай сразу выехал из Печоры.
      18 ноября он прибыл в Москву и приехал на квартиру Ветелевых. Пробыл в
      Москве 4 дня, посетив Сергиев Посад.
      22 ноября 1955г. о.Николай выехал из Москвы в Латвию.
      По дороге домой он сначала заехал к своему отцу и сестрам.
      23 ноября он приехал в Зилупе к сестре Марии.
      Из письма о.Николая О.А.Ветелевой:
           "Немедленно была вызвана из Лудзы сестра Фрося. Весь день прошел в разговорах,...
            перемежавшихся порой то слезами радости, то слезами скорби. На следующее
            утро я, Маня и Фрося поехали в Лудзу, а оттуда в Михалово, к отцу. С отцом
            я встретился у кладбища, и мы разделили радость встречи на могиле мамы.
            Хотя ему еще 80 лет, но выглядит он 100-летним старцем. Отслужили на могиле
            мамы панихиду и пошли в его келью. Жилище ужасное.
            Старец живет совершенно одиноким. Аскетическая строгость к себе — его
            стихия. Никому из сестер или близких не разрешается навести порядок в келье.
            На все один ответ: "Преподобные жили не так, а я живу как барин!"
            Я распорядился, чтобы одна женщина убирала у него в комнате, колола дрова
            и приносила чай. От приготовления обедов он отказался, т.к. питается только
            чаем, а обедает 2–3 раза в неделю у своих духовных чад — прихожан, соседей.
            Я пробыл у отца два дня. Вместе молились и много беседовали"

(c) ПСТГУ. Факультет ИПМ