[Оглавление] [Предыдущий] [Следующий] [В конец]

    Священник Сергий Мельникас
    (Москва)

    Правовое положение правосланого военного духовенства в России в XYII - начале XX веков

    В 1917-1918 гг., после развала армии и смены политического строя в России, появились деятели, которые во всех бедах, потрясших страну, обвиняли армию и военное духовенство. В ноябре 1918 г. в Томске проходило одно из церковных совещаний, на котором, в частности, был также затронут этот вопрос. В ответ на обвинения военного духовенства в разложении армии известный в свое время военный пастырь протоиерей А.Русецкий сказал следующее. "Вы обвиняете военное духовенство в разложении армии,- говорил он.- Но кто из вас, обвинители, видел нас, когда мы годами сидели в сырых окопах под градом пуль и снарядов, когда мы гнили в Пинских болотах, когда нас травили удушливыми газами, когда нас заедали паразиты, когда мы, сидя на земле, месяцами не видели солнца, когда мы на чуждых нам полях Польши и других фронтах совершали утомительные переходы без воды, в пыли и грязи, не досыпая и не доедая месяцами? Вы знаете, обвинители, сколько военных священников убито, ранено, контужено, сколько томится в плену? Обо всем этом вы забыли. В то время вы сидели дома и только ждали от нас подвигов. Мы их совершили..." [1] .
    Значение этих слов необычайно важно, ибо эти слова есть свидетельство человека, который сам прошел все трудности армейской жизни, кто хорошо знал, насколько тяжел был крест полкового священника, насколько трудно было его служение, каким опасностям он подвергался.
    Однако, если так тяжела была жизнь военных пастырей, может быть, она компенсировалась высоким социальным и правовым статусом, известным положением в армейской среде, хорошим материальным достатком? Выяснение этих обстоятельств мы и поставили целью в данной статье.
    Каковы же были права православного военного духовенства в России, в стране, где Православная Церковь была государственным институтом, где Православие было господствующей религией, т.е., другими словами, где еще в начале XIX века часть православного духовенства состояла в крепостной зависимости и где потребовалось около полувека, чтобы законодательно прекратить практику телесных наказаний (розги и проч.) в отношении духовных лиц?
    1. Материальное положение. В XYIII веке жалование священника в полку было ничтожным - всего 66 руб. годовых без рационов. Для сравнения, в конце века оклад полевых обер-священников был одинаков с жалованием подпоручика. Первый доклад первого главы православного военного духовенства обер-священника армии и флотов Павла Озерецковского на имя только что вступившего на престол императора Александра I касался хоть-какой-нибудь прибавки жалования армейскому духовенству. Но "просьбу его,- как было указано в ответе,- по неимению сумм, откуда сию прибавку сделать, оставить" [2] .
    Однако через год, в 1802 г., царем были конфирмованы штаты священников кавалерийских и пехотных полков с жалованием 140 руб. годовых [3] . Поскольку и этой суммы было явно недостаточно, в 1806 г. Павел Озерецковский вновь возбуждает ходатайство об увеличении содержания военным священникам, предлагая уже более конкретные источники - на счет церковных сумм. "Так как,- как говорилось в докладе,- все они (военные пастыри,- С.М.) вообще положенным жалованием содержать себя не могут" [4] .
    Соотнесение полкового священника к чину капитана произошло при императоре Николае I, который в связи с тем, что "нынешнее весьма ограниченное их (т.е. священников,- С.М.) содержание не соответствует ни важности носимого ими сана, ни подвигам постоянного усердия в назидании воинских чинов в правилах благочестия и любви к престолу и Отечеству" 6 декабрря 1829 г. подписал указ о прибавке с 1 января 1831 г. жалования военному духовенству. Отныне, гласил сей указ, священникам "производить жалование с денщичьими против капитанов" [5] . Кроме оклада в 205 руб. 80 коп. годовых этим указом за духовным лицом был de-jure в личное услужение закреплен денщик, которого при отправлении в поход военный пастырь имел право оставлять при своей семье.
    С этого времени и почти в течение полувека происходили лишь незначительные изменения в материальном положении военного духовенства. Чтобы понять, насколько оно соответствовало (и соответствовало ли) той важной области духовно-нравственного воспитания и пастырского окормления российского воинства, которую выполняли полковые священники, нужно представить, кто был капитан русской армии. Это был молодой человек лет 25-30-ти, в большей массе своей еще не обремененный семейными узами и проблемами. За 20-30 лет своей службы он в чинах доростал до звания полковника со всеми предоставленными этому чину привилегиями. Священник же и к старости, отягченный болезнями, зачастую полученными в походах и сражениях, имеющий многочисленную семью, получал все тот-же капитанский оклад. На жалование не влияло ничто: ни выслуга лет службы, ни участие в военных походах, ни полученное в учебных заведениях образование.
    Существовавшие надбавки в виде прогонных и суточных денег, рационов на лошадей, квартирных и проч. совершенно не решали проблемы. Что означали, к примеру 30 коп. в день суточных - их выдавали в основном во время лагерных сборов - говорит следующий случай. " Во время Турецкой войны, в 28 или 29 году,- вспоминал некий полковой священник,- с тремя малолетними детьми я был назначен в Двинск, когда там строилась крепость. Я получал содержания 30 коп. ассигнациями в день (речь, по-видимому, идет о суточных,- С.М.). Понятно, при таких средствах с женой и детьми жить было трудно. Нужда заставляла, и я с денщиком нанимался возить землю в тачке для крепости, получая за это 40 коп. в день" [6] .
    Ко всему вышеизложенному нелишне было бы добавить и свидетельство Александра Желобовского, который стал протопресвитером военного и морского дуцховенства в 1890 году. "Жалование выдавалось ничтожное,- вспоминал он,постоянные передвижения с полком были разорительны, пенсионные оклады скудными. До освобождения крестьян обычной формой помощи военным священникам были единоврременные пособия по подписке среди офицеров-однополчан" [7] .
    Можно сказать, таким - пособия по подписке и вознаграждения за требы - и было материальное обеспечение воеенного священника. Неудивительно после этого, что на жалобы о требованиях священников платы за требы обер-священник армии и флотов протопресвитер Василий Кутневич (1832-1865) неизменно отвечал: "Паства доводит до бедности" [8] .
    Военное духовенство пыталось как-то выйти из положения собственными силами - т.н. сиротские кружки, средства от которых шли на призрение бедных духовного звания, общество попечения о бедных военного духовенства и богадельни для пожилых священнослужителей Военного ведомства, их вдов и сирот,- но все это не могло изменить того крайне тяжелого положения, в котором пребывало военное духовенство. К 70-80-м годам прошлого века материальное состояние его стало настолько плачевным, что крайне негативно отразилось на всей его деятельности. В печати появилось множество статей, осуждающих военных священников за бездеятельность. Необходимо было коренное измениение создавшегося положения.
    В начале 80-х гг. XIX века Главный священник армии и флотов Петр Покровский возбудил перед Военным министром вопрос об улучшении быта военного духовенства. Вопрос, требовавший огромных финансовых средств для своего решения, прорабатывался в течение нескольких лет. В конце 1887 г. на стол императору было положено новое "Положение о новых служебных правах и окладах содержания военному духовенству", которое и было Высочайше утверждено 21 декабря того же года.
    Этот документ имел важное значение для военно-духовного ведомства. Так, части военного духовенства были предоставлены высшие права - Главный священник (протопресвитер) был приравнен к генерал-лейтенанту, протоиерей - к полковнику (до этого времени они имели права соответственно генерал-майора и майора). Полковой священник получил практически полный капитанский рацион: 366 руб./год. жалования, столько же столовых, не считая других видов довольствия, и, что немаловажно, устанавливались прибавки к жалованию: за 10 лет службы в Военном ведомстве - 25% от жалования, за 20 лет - половина жалования. С другой стороны, повысив материальное состояние военных пастырей, новый закон предписал им совершать все требы для чинов своего полка без взимания какой-бы то ни было платы [9] .
    По сути, улучшению материального состояния военного духовенства была направлена вся деятельность протопресвитера Александра Желобовского (1888-1910). При нем жалование полкового священника подскочило до 900 рублей годовых, было кардинально изменено положение морского духовенства. К началу XX в. в материальном отношении военное духовенство находилось в гораздо лучшем отношении, чем епархиальное. Но к священству были предъявлены и более серьезные требования, касающиеся пастырской деятельности в войсках. Материальный достаток позволил заполнить вакансии, а с 1899 г. было объявлено, что в ведомство протопресвитера будут брать лишь лиц с академическим образованием или окончивших семинарию по первому разряду, т.е. без троек.
    Когда, в 1911 г., протопресвитером военного и морского духовенства стал Георгий Шавельский, имевший выдающиеся организаторские способности и деятельную натуру, в ведомстве военного духовенства все было готово к тому, чтобы начать кардинальную реформу управления и устройства института военных священнослужителей. Но такова участь России - этой реформе не суждено было воплотиться в действительности. Начавшаяся великая война и последующая за ней революция повернули ход российской истории совершенно в другую сторону.
    2. Правовое положение. В XYIII в. полковое духовенство оставалось в полном ведении епархиальных преосвященных, и ни о какой их корпоративности, исключая, пожалуй, время военных кампаний, когда они подчинялись специально назначенному на определенное время полевому обер-священнику, говорить не приходится.
    Из-за специфики военной жизни епархиальным архиереям было затруднительно наблюдать за деятельностью армейских священников и архипастырски окормлять их. Полковые командиры же считали себя полными начальниками в своих полках в том числе и в отношении духовенства, зачастую принимая их в свои полки или увольняя, наказывая или награждая их по своему усмотрению в обход Синода, которому только и принадлежало это право. Военных начальников можно было понять, ведь Полковничья инструкция 1766 г. определяла, что "главному в полку начальнику все чины от первого до последнего подчиняются" [10] .
    Показательно (и типично!) в этом отношении следующее дело. В 1775 г. священник находившегося в Финляндии Сибирского пехотного полка Василий Вересович жаловался в Рижское духовное правление на командира полка, что тот за отказ венчать подпоручика данного полка с лютеранкой без помазания ее священным Миром посадил его на караул с колодниками. На упоминание Духовного правления полковнику о подлежании священного лица лишь духовному суду и недопустимости превышения им своих полномочий ("не бесчестно штрафуя") командир полка ответил, что "штраф учинен якобы по должности" и что он впредь будет так поступать, т.к. он над всеми в полку имеет власть [11] .
    Дел о самоуправстве полковых командиров вплоть до арестов и карцеров духовенства и насилием над их совестью в XYIII в. военной и церковной власти приходилось решать достаточно много. Речь идет именно о самоуправстве, потому что единственный правовой документ, определявший отношения военных начальников и полковых священников - Воинские артикулы петровского времени, а именно ст.14 Второй главы - как раз и указывали на правомерность наказания духовенства лишь духовным судом.
    По сути, военное духовенство было бесправно. Удивительно, но духовное лицо получило доступ к церковной сумме полка, которая составлялась из доходов от богослужения и треб в полковой церкви, лишь в 1806 г., после того, как было создано обособленное управление военным духовенством и обер-священник добился решения этого вопроса на самом высоком уровне.
    Может быть, именно потому, что с 1800 г. военное духовенство стало корпоративным и получило в лице обер-священника армии и флотов высокопоставлеенного защитника своих интересов, а может, сам дух николаевской и александровских эпох влиял на взаимоотношения военных начальников и полковых священников, но случаев самоуправства командиров в отношениии духовных лиц встречается реже. По крайней мере, воинские уставы середины XIX в. предлагали поддерживать в войсках религиозную веру как основу нравственности, здоровья, всех добродетелей и даже воинской доблести солдат, в связи с чем указывали "стараться иметь при полках хороших, умных, кротких и человеколюбивых священников" [12] .
    Однако правовое положение священника в полку и его взаимоотношения с полковым командиром было неопределенным в течение всего XIX в., хотя потребность в этом была весьма существенной.
    В 1890 г. была произведена реформа управления военного духовенства и вступило в силу впервые составленное "Положение об упрравлении церквами и духовенством Военного и Морского ведомств", сборник правовых актов, регулиррующих деятельность всего военно-духовного ведомства. В общем, Положение закрепило разрозненные документы и сложившуюся практику, хоть как-то определявшие правовой статус военного духовенства. По Положению, священники обязаны были совершать богослужения по назначенному от военного начальства времени и по соглашению с ним церковные таинства и требы, от согласия последних зависели и отпуска военных пастырей. Во время военных действий священники должны были "находиться в безусловном повиновении военному начальству", а все возникающие между ними недоразумения и разногласия разрешались духовной властью. Особо была интересна 45 статья Положения: "Священники ведомства Протопресвитера состоят в безусловном ему подчинении и обязываются исполнять все законные распоряжения непосредственого военного начальства" [13] . В Своде военных постановлений за 1838 г. было сказано несколько иначе: "Полковые священники состоят сверх начальства военного в ведомстве обер-священника армии..." [14] .
    Вскоре, однако, практика показала, что Положение не определяет полностью статуса духовного лица в полку. Не было ясно, что означают "законные распоряжения военного начальства", ничего не говорилось о правовых взаимоотношениях духовенства и офицерского состава, ктитор - староста полкового храма - избирался по указанию полкового командира и поэтому мог быть чееловеком, далеким от Церкви.
    На практике командир оставался полноправным начальником всех сторон жизни вверенных ему воинских чинов. Проблема отношений военного священника и полкового начальства рассматривалась на 1-м Всероссийском съезде военного духовенства, проходившем в первой половине июня 1914 г. в Санкт-Петербурге. В докладе, прредставленном членам съезда по вышеназванному вопросу, указывалось: Командир, "не предъявляя никаких обвинений, может настаивать на переводе священника с одного места на другое, он представляет его к наградам, он может оказать свое содействие пастырю в его деятельности, но может и тормозить ее и даже свести к нулю" [15] .
    С другой стороны, хотя священник и был приравнен к чину капитана, мелочные ограничения его прав по разным направлениям его деятельности выводили его из социального равновесия. Так, военные пастыри до 1905 г. не входили в члены офицерских собраний, затем являясь лишь временными их членами, ограничения касались офицерского заемного капитала и т.д. и т.п. Явным парадоксом выглядели заседания войсковых строительных комиссий, обсуждавших вопросы, касающиеся строительства военных храмов, куда полковые священники не приглашались. И уж совсем непонятными были положения Устава гарнизонной службы 1900 г., в которых нижним воинским чинам предписывалось отдавать священнику честь как непосредственному своему начальнику. Духовник и пастырь как бы становился для солдата начальством.
    Как уже было сказано ранее, перед 1-й мировой войной были созданы условия для реорганизации положения военного духовенства, которой не суждено было сбыться. Однако, несмотря на свое подчиненное положение в российской армии, военные пастыри скромно и незаметно делали дело, к которому они были призваны - дело воспитания русского солдата в духе веры, самопожертвования и любви к своему Отечеству.

    Примечания:

    1. ЦГАСА. Ф.40253, оп.1, N2, л.91.
    2. Барсов Т. Об упрравлении русским военным духовенством. СПб.,1879, с.59.
    3. Столетие Военного министерства. Т.XIII, СПб.,1902, с.23.
    4. Там же.
    5. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи. Царствование государя императора Николая I. Т.1, Пг.,1915, с.389,438.
    6. Вестник военного духовенства. 1900, N14, с.437-438.
    7. Ласкеев Ф. К 50-летнему юбилею священнослужения протопресвитера военного и морского духовенства А.А.Желобовского. СПб.,1909, с.21.
    8. Невзоров Н. Историческицй очерк управления духовенством Военного ведомства в России. СПб.,1875, с.62.
    9. Ласкеев Ф. Историческая записка об управлении военным и морским духовенством за минувшее столетие. СПб.,1900, с.98-103.
    10. Невзоров Н. Исторический очерк управления духовенством Военного ведомства в России. СПб.,1875, с.73.
    11. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству Православного исповедания Российской империи. Царствование государыни императрицы Екатерины II. Т.2, Пг.,1915, с.174.
    12. Свод военных постановлений 1859 г. Ч.I, кн.I, ст.428, прил.IX, отд.XI, п.115.
    13. Положение об управлении церквами и духовенством Военного и морского ведомств. СПб.,1890, с.11.
    14. Свод военных постановлений 1838 г. Ч.III, кн.I, ст.222.
    15. РГИА. Ф.806, оп.5, N9432/1, л.41.

[Оглавление] [Предыдущий] [Следующий] [В начало]